Как автор «Калевалы» искал в Присвирье вепсский эпос

Фильм, снятый по этому произведению, заслужил 17 премий «Оскар». А истоки этого культурного явления мирового уровня можно найти как раз в карельских рунах, которые стали источником «Калевалы». Джон Толкин писал: «Меня восхитила и очаровала «Калевала». Свод моих легенд, частью которых является трилогия, возник из стремления «переписать» «Калевалу», в первую очередь – трагическую историю Куллерво».

Писатель и учёный перечитывал карельский эпос в подлиннике и использовал его для создания в знаменитой книге языка эльфов. Удивительно, что уже почти два столетия карельский эпос вдохновляет писателей, художников, музыкантов и скульпторов на творчество, связанное с «Калевалой». Эпос, собранный в девятнадцатом веке будущим академиком, лекарем Лённротом, уже переведён на 120 языков, а сам собиратель при этом, уже став знаменитым, отправился летом 1842 года к потомкам летописной веси, чтобы сделать новое открытие мирового уровня.

Как и в прежние легендарные времена, путь знаменитого путешественника нашего края лежал по древним водным путям. Собиратель эпоса начал исследования на южном берегу Онежского озера, на котором надеялся найти хранителей давних вепсских преданий, так как по документам там жила чудь, а устное народное творчество в глуши, по его опыту, не менялось веками. Каково же было его удивление, когда автор «Калевалы» выяснил, что вепсы южного Прионежья, живущие поблизости от Мариинского канала, забыли язык своих предков. Он даже с горечью написал: «… если бы предки вепсов смогли через сотню лет встать из своих могил, то они были бы поражены тем, что их потомки уже в третьем или четвёртом поколении не знают ни одного слова из их родного языка…» Пришлось тогда исследователю отправляться в Лодейнопольский уезд по Мариинскому каналу, чтобы отыскать настоящую вепсскую культуру в Приоятье.

Путь его от Вытегры до Вознесенья занял десять часов, которые собиратель рун провёл в трюме на мешках с мукой. Тащила их сойму на канате одна тощая лошадь, которая не спешила выбиваться из сил. Можно было за это время в беседах с другими пассажирами собирать новые сведения, но попутчики оказались не из того круга, что был ценен этнографу. А Вознесенье в его памяти оставило свои впечатления. Элиас Лённрот увидел его через два десятилетия после строительства канала вполне схожим с портовым городом, в котором кипела жизнь. При таком многолюдье и обилии тяжёлой работы здесь было много торговых мест, спросом пользовались питейные заведения с яркими вывесками. Их, по воспоминаниям знаменитого автора «Калевалы», лекаря, учёного и писателя, в Вознесенье было четыре на одну чайную лавку. И он тогда понял, что пьют здесь много не только воды. Вполне возможно, что среди подвыпивших вознесенцев того времени, шумно рассказывающих о героическом прошлом, были и ветераны войны с Наполеоном.

Дальнейшее путешествие вниз по Свири оказалось для учёного не менее утомительным. Хотя корабль и отправился по течению, дул такой встречный ветер, что пришлось капитану нанимать гребцов. Путь до Лодейного Поля по реке занял пять суток. Во время путешествия захотелось знаменитости отведать в одной из прибрежных деревень местного молочка. Тогда, кстати, причалы были в каждой деревушке Присвирья, что позволяло и местным жителям легко передвигаться водным общественным транспортом и гостей принимать. Но народ здешний хотя и пас коров, молочка туристу-фольклористу не налил, в пост молочное было под запретом, а предки наши тогда были набожными. Налили поэту из Финляндии похлёбки и завели разговор по душам. Время приближалось к очередному призыву, поэтому стали автора «Калевалы» усиленно уговаривать пойти в рекруты, послужить Отечеству вместо кого-то из местных работящих мужиков. И цену давали хорошую. Но Лённрот на уговоры не поддался. Сказал, что изучает сказки и легенды, изучил уже семь языков и намерен расширять свой образовательный уровень. Такие слова деревенский люд, конечно, поразили. Решили тогда наши земляки, что станет гость генералом, если выучит ещё пару языков...

Неизвестно, узнали ли они хотя бы при жизни, кого хотели отправить в солдаты и поили крестьянской похлёбкой, но сами знаменитому гостю запомнились.

В Лодейном Поле в августе 1842 года автору «Калевалы» пришлось долго ходить в поисках места для ночлега. Он с трудом нашёл маленькую комнату, а следующим утром отправился в вепсские деревни. Дорога к ним тогда была настолько плоха, что бытовала поговорка: «Как выйдешь на Оять, так света более не видать», поэтому был вариант трястись по ямам и ухабам на смычках или идти пешком. Имевший немалый опыт переходов по бездорожью учёный решил идти своими ногами, наняв носильщика вещей. Первой на его пути стала старинная деревня Шаменичи, ныне исчезнувшая. Лённрот был так разочарован, что здесь уже не звучала вепсская речь, что, несмотря на усталость, двинулся дальше. Не порадовала его и деревня между живописными озёрами Варбеничи, хотя в ней уже говорили на вепсском языке. Исследователь хотел найти тех вепсов, что идеально знают родной язык и готовы были его научить, поэтому он продолжил трудный поиск в соседней деревне Печеницы. Но и там его не всё устроило, поэтому выбор пал уже на Каргиничи.

Именно там он углубился в настоящую жизнь вепсов, стал, как главный герой фильма «Кавказская пленница», собирать легенды, загадки, а, быть может, и тосты, так как праздновать вепсы тогда тоже любили на всю катушку. Собиратель известных на весь мир рун страдал от их гостеприимства и угощений, хотя и признавал, что на праздниках легче было общаться по душам с закрытыми для посторонних людей вепсами. Его пускали даже на остров, где совершались священные действия с лошадьми, просили бесконечно играть на флейте. Звуки этого музыкального инструмента местному народу пришлись по душе. Тем не менее автор «Калевалы» вызывал у жителей деревни подозрения своими расспросами, акцентом и странным поведением. Он курил табак с картофельными листьями, пил кофе из пропечённого в печи ячменя и вёл себя странно, поругивая народ за патриархальный уровень ведения сельского хозяйства и отсутствие в быту железных предметов. Посуда в деревне была лишь из глины, а воду хозяйки кипятили, бросая в неё горячие камни из печки. Особенно задело местных мужиков то, что он плохо знал вепсский язык, но упорно его учил, при этом всё расспрашивая вепсов про тайные знания, которые чужим говорить нельзя. После очередного застолья решили вепсы Каргиничей, что знаменитый автор «Калевалы» – вражеский лазутчик, пытающийся разузнать про вепсские тайны. Собрались всем миром с кольями и вилами среди хмельной ночи и пошли к поповскому дому, в котором квартировал чужак, чтобы его наказать, связать и сдать властям. Но встал на их пути отчаянный священник и проникновенно попросил не обижать великого гостя, который вопросы задаёт только ради науки, а мало пьёт потому, что слаб силой.

Послушались вепсы своего батюшку, а так бы кончилась жизнь Лённрота в рассвете славы в старинной вепсской деревне, из которой он вынужден был уехать через несколько недель по срочному вызову из Хельсинки, хотя чувствовал, что в Каргиничах его ждёт ещё много открытий. Быть может, это помешало ему записать в пору сказителей и рунопевцев скрытый от нас теперь веками вепсский эпос, близкий по сути карельскому.

Пётр Васильев