Тамаре Михайловне было всего шесть лет, когда началась война. Но в детской памяти она отпечаталась навсегда.
– Мама, а что такое война? – спросила Тамара у мамы, вернувшись из магазина.
– А где ты это слышала? – спросила в свою очередь мать, встревоженно посмотрев на дочку.
– Тётеньки говорили, – ответила девочка…
Война началась неожиданно. Да и как можно было ожидать её воскресным летним днём, когда люди радовались теплу и солнцу, возможности всей семьёй собраться за обеденным столом, на который мама поставит чтонибудь вкусненькое, потом пойти на речку (семья жила на берегу Свири), и вообще просто побыть всем рядом?
На следующий день папе принесли повестку, а ещё через день семья провожала его на фронт. Тамара помнит, что мужчин в военной форме было много, и среди них стоял папа.
Шестилетнему ребёнку непросто было понять, что ожидает её отца и остальных мужчин. «Так надо, папа идёт на войну», – думала про себя девочка, не представляя пока, что её детская память сохранит не только этот эпизод из жизни семьи, но и многое другое, что забыть нельзя.
Однажды Тамара увидела над рекой что-то большое и чёрное, поднимавшееся вверх. Мама объяснила, что это дирижабль, который будет защищать мост – ещё одна примета войны.
А потом детская память запечатлела переезд в Вытегорский район, куда семью красноармейца вместе с другими жителями села Подпорожье увозили перед оккупацией. Там, где оказалась семья Тамары, не стреляли и не бомбили, но всё равно было страшно, так как линия фронта находилась всего лишь в девяноста километрах. Жить было очень трудно. В доме, где их разместили, печка совсем не давала тепла, зато очень хорошо дымила: чтобы маленький сын не задохнулся от дыма, мать укладывала его на пол, укутывая в одеяло. Тамару же отправляла на улицу. И только письмо мужу на фронт изменило хоть немного положение семьи: прислали печника.
Вспоминая те холодные и голодные дни, Тамара Михайловна Михайлова с особенным чувством говорит о своей матери, называя её страдалицей. И другое слово подобрать трудно. Как ещё можно назвать женщину, которая не на фронте, а в тылу потеряла двоих маленьких детей (в эвакуации родился ещё один ребёнок)? А Тамару спасло то, что её удалось устроить в детский садик, где ребятишек хоть как-то кормили. Но эта маленькая девочка всё время помнила, что дома ещё есть сестричка и братик, которые тоже хотят есть, а мать вынуждена была кормить их свекольной водичкой. И Тамара вынимала из супа редкие картофелинки и складывала их в кармашек фартучка, чтобы принести домой. Но детишек это не спасло, они умерли…
В июне 1944 года освободили Подпорожье. Первого июля Тамара с мамой сошли у пристани и подошли к своему дому. Дом уцелел. Это было огромной радостью. Правда, в нём всё было по-другому: финны устроили в этом доме свою баню. Радость – печка была в исправности. Мама наносила воды, затопила печку, сварила кашу, которую ели, сидя на полу у раскрытой дверцы. Но на это не обращали внимания: пусть в доме ничего нет, но он всё же родной. Мама сразу устроилась на работу. Она, Евдокия Алексеевна Трошкова, и тётя Оля (Коновалова) круглосуточно перевозили на лодках людей через Свирь, сменяя друг друга.
День Победы Тамара Михайловна помнит не так ярко, как начало войны. Радостно было то, что от отца приходили весточки: значит, жив. И он вернулся домой в сентябре 1945 года после демобилизации, прослужив всю войну во флоте, обороняя Ленинград. Вернувшись домой, отец первым делом пришёл в школу, где училась Тамара. Все ребята сразу встали, приветствуя моряка, а дочка сразу узнала в нём папу… Тамара Михайловна вырывает из своей тетрадки листок, на котором она, как могла, записала свой рассказ. Этот листок, исписанный рукой женщины, пережившей войну, сам уже превратился в исторический документ, который теперь будет храниться в кабинете истории Подпорожского политехнического техникума как свидетельство очевидца тех страшных военных лет. А судьба Тамары Михайловны превратится в страничку проекта «Живая память о войне», над которым продолжают работу студенты техникума.
Н. Ю. Першина
